«Мальчишек было человек семь. Они
сидели на средних ступенях. Сидели, как люди, которые у себя дома».
Владислав Крапивин. «Голубятня на жёлтой поляне»
Туристский лагерь стоял у крутой излучины маленькой речки Боровая, которая образовывала здесь как бы полуостров. Берег на этом «полуострове» был невысокий, с лягушачьими плавнями, с целыми полянами засиженных стрекозами кувшинок и со светлыми пляжами, откуда пришлые туристы решительно прогнали местных баранов, коров, пастухов и иную живность, нарываясь на житейские скандалы с аграрно озабоченными аборигенами. Днём участники соревнований, если выпадал свободный часок, организованными толпами бегали купаться и загорать на освобождённых от коровьих лепёшек пляжах, а ночами, когда крепко спали руководители и тренера, ходили туда же орать недетские песни и делать всякие интересные вещи, наивно запрещаемые взрослыми.
Выше и ниже по течению речные берега были круче, и вплотную к их кромке поступали высокие ели. Но вокруг самого лагеря хвойный лес уступал место бугристым луговым полянам с колючими зарослями тёрна, шиповника и боярышника. В еловых рядах неподалёку было много сухого валежника, а речная вода вполне годилась для нехитрой туристской кухни — кипячёная, конечно. Тёрен и глёд пока не поспели, но девчонки добавляли в котелки шиповник, райские яблочки, дикую сливу и ещё бог знает, что, — и варили вкусный компот.
Биваки располагались довольно беспорядочно. Несколько групп палаток стояли почти у самой воды — это новички-первогодки, не знающие, что у воды по ночам холодней, одолевают комары, а иногда и любители разыграть. Более опытные команды остановились в негустых перелесках, где палатки удобно было привязывать к деревьям, не возясь с колышками и альпенштоками. Однако такое устройство лагеря не нравилось главному судье соревнований Виктору Валерьевичу. Информаторам приходилось слишком далеко бегать, чтобы оповещать участников соревнований о том или ином, а взятый судьями мегафон никто толком не слышал. Или не слушал. Вот если бы Святослав Николаевич, комендант лагеря, разместил биваки, как полагается, вокруг судейской площадки, достаточно было бы просто выйти из штаба и дунуть в свисток. Но Славик признавать своё упущение не собирался. Туристский это лагерь или концентрационный? Что же касается объявлений, то представители команд должны вовремя приходить на совещания и почаще заглядывать на стенд информации. Главсудья с этим соглашался, но напоминал, что порядок всё-таки должен оставаться таковым даже и для туристского лагеря. Комендант в свою очередь оскорблённо двигал бровями и показывал по сторонам: в чём, собственно, уважаемый коллега усматривает беспорядок? Ну хотя бы в том, говорил Виктор Валерьевич, что…
К этим бесконечным спорам все давно привыкли. Главный судья и комендант всегда оставались друзьями, а их команды, ходившие в числе самых сильных, с переменным успехом боролись за лидерство. Что тоже не мешало им приятельствовать.
Возвращающиеся в лагерь Иан, Валька и Ромка аккуратно подождали, пока их руководитель Славик не отойдёт с Виктором Валерьевичем подальше, и лишь затем направились к своему биваку — поскольку соревнования по ориентированию давно закончились, имело смысл не попадаться начальству на глаза до тех пор, пока не будет ясна обстановка.
Обстановка настораживала. Капитаны разных команд ходили по двое-трое и что-то активно обсуждали. Остальные участники соревнований также были взбудоражены — то собирались вместе, то разбегались, и тоже спорили. Однако особенной тревоги не улавливалось. Мальчишки из «Весёлого Роджера» опасались, как бы их, сильно запаздывающих, не стали искать — но нет, едва ли в лагере кого-то потеряли. Хотя Славик, вероятно, придумает какую-нибудь кару для профилактики. Впрочем, этого ребята боялись меньше всего, они были надёжными помощниками руководителя на маршруте, именовались Троицей и знали себе цену. Славик знал её тоже.
На биваке не наблюдалось никого, кроме скучавшего у костра дежурного Бориса Ивашина. Увидев приятелей, он стремительно поднялся им навстречу:
— Где вы лазили?! Вас уже искать хотели!
Нарушители подошли к палатке и неопределённо остановились. Потом сели на бревне, служившем лавкой.
— Перехотели? — снисходительно спросил у Бориса Иан. — Искать, говорю, перехотели?
— Святослав вам устроит… — многообещающе произнёс Ивашин.
Ромка нахмурился, Иан отмахнулся:
— Кого слушаете…
— Где остальные? — спросил Валька.
— Пошли узнать, за что нас «наказали» на навесной переправе, — безрадостно ответил Борис. — Девяносто секунд штрафа.
— Не по-онял… — привставая, сказал капитан команды Иан. Переглянулся с Ромкой и Валеком.
— Ну, мы же первыми шли по жеребьёвке, — поведал Ивашин. — И вот, когда человека через речку перетягивали, карабины потихоньку себе размуфтовывались и размуфтовывались. А судья на той стороне смотрит, что муфты карабинов не завинчены, и молча пишет штраф. Вот три штрафа на трёх карабинах и поимели. И улетели на этапе на третье место после «Штандарта» и «Экипажа».
— А у них что, — спросил Ромка, озабоченно поглядывая на сжатые кулаки Иана, — карабины не такие, как у нас?
— Дак они же засекли, за что штрафы. И после нас все команды завинчивались. А «Экипаж» придумал ещё лучше: просто тот, кого перетягивают, придерживает муфты. У них лучшее время, но штраф за…
— Да чхать мне на их штраф! — яростно сказал Иан — на соседних биваках заоглядывались. — Почему судья сразу же не сказал, за что штраф?
— У него надо спросить, — резонно ответил Ивашин.
Иан постоял пару мгновений, затем резко сорвался с места и очень целеустремлённо зашагал в гущу событий, как прокомментировал это Валек. Говорить с судьёй, стало быть, пошёл...
— Идём и мы, — сказал Ромке Валька, — не то он штаб разнесёт.
Ромка промолчал. Потом вполголоса напомнил:
— Нам нужно кое о чём подумать. И кое о ком… — Он поднял голову. — Борька, а что все такие наэлектризованные?
— А! — сразу оживился тот. — Ориентирование накрылось, это ж класс! А вы — вы тоже сбились?
Ромка не обернулся на жгучий Валькин взгляд.
— Ну, мы, по правде говоря… — Он вздохнул с натуральным огорчением.
Борис с понимающим видом усмехнулся и ногой подвинул к затухающему костру обрубки веток.
— И так почти все, — с удовольствием оттого, что сообщает новость первым, сказал он.
Выяснилось, что стрелка компаса отклонилась у большинства соревнующихся, но, видимо, не столь существенно, как у Троицы. Да и Дэнэль ведь говорил то же самое — что ему приходилось сбивать с толку компаса у многих и что магнитное поле разведкатера было переменным… Валек принялся допытываться у Ивашина, что обо всём этом думает народ, не заметил ли кто какую-нибудь необычность. Борис пожимал плечами. Вроде бы всё нормально, ничего такого… Но никто ничего не понимает. Одни рады, что спортивное ориентирование не состоялось, другие допридумывались до летающих тарелок (тьфу, дураки, громко хмыкнул Валька), а судьи на штабном совещании будут решать, засчитывать соревнования или проводить их заново… Договорив, Борис подозрительно взглянул на Ромку с Валеком:
— А вы знаете что-нибудь про это или что?
— Ничто, — в тон ему ответил Валька и посмотрел на Ромку. — Пусть лучше заново. Если засчитают эти, наш «Роджер-Гей» по баллам летит вниз.
— Ох ты, гой еси, «Весёлый Роджер»… — непонятно пробормотал Ромка. — Не должны бы засчитать… Эй, Борька, ты куда?
— А я уже больше часа отдежурил, — сразу ощетинился перепрыгнувший через бревно Ивашин. — Теперь давайте вы, а то нечестно.
Никто не собирался спорить с ним, и он помчался в сторону речки.
— Нам же лучше, — сказал Ромка и осмотрел окрестности ничего не упускающим взглядом. — В лагере, как обычно, хлам, Славика нет, а Иан застрянет там надолго.
— Если там менты, вряд ли надолго, — усмехнулся Валька. — Он-то, похоже, помчался с тем судьёй-салагой отношения выяснять.
Ромка пожал плечами, сел на бревно. Потом развернулся и стал смотреть в лес. Задумчиво, что-то решая…
Валька раздул огонь, добавил хвороста, чтобы костёр не дымил, и тоже поглядел в ту сторону, откуда пришли они трое и где остался четвёртый.
— Нет, — сказал он Ромке, — об этом кроме нас никто не знает.
Он помолчал, затем вдруг тихо засмеялся, запрокинув голову.
— Ты что? — не оборачиваясь, спросил Роман.
Валька перевёл на него сияющий взгляд.
— Не понимаешь? — играя от возбуждения пальцами, спросил Валька. — Слышишь, Разведчик, но произошло же такое!.. Это же… это же — всё!
Ромка молча улыбался, чиркая по земле кроссовкой. Он немного смутился тем, что Валька сейчас называл его Разведчиком. Это имя было из совсем другой истории.
— Скажи, ведь мы могли только мечтать о таком! — продолжал Валек. — А помнишь, что мы придумывали ещё в первом классе? Ого! А сейчас — всё по правде. Полжизни отдам, лишь бы это ещё было и было… А ты, Ромка — ты сразу почувствовал, что что-то будет?
— Не помню, — рассеянно отозвался Ромка.
— А Иан, кажется, ещё и не понял всего. Помчал какие-то штрафы делить…
— Но вот… первым ведь он нашёл Дэна.
Валька насторожился и заглянул в немигающие Ромкины глаза. Словно собирался увидеть в них то, чего не увидать больше нигде.
— Ром-ка… — позвал его Валька. — Ты что-то чувствуешь?
— Так, просто… — отстранённо произнёс Роман. — Просто думаю.
Он сидел неподвижно, склонив голову и упираясь ладонями в колени. Будто уже целую вечность. Валька вздохнул. Даже Славик не трогал Ромку в такие минуты. Даже лёгкий ветер, шелестя листьями и травами, почти не касался пепельно-русых Ромкиных волос.
Откуда он летел, этот ветер? О чём говорили его голоса и запахи? Валька пытался поймать и понять их, но ветер лишь дышал ему в лицо и тихо пролетал сквозь пальцы.
— Всё равно… ни о чём не пожалею… — прошептал сам себе Валька.
Ромка поднял на него взгляд, так, что он не заметил, и улыбнулся одними уголками губ. Затем он распрямился и посмотрел на дальние облака над верхушками елей. Солнце стояло ещё высоко…
Валька поднялся и глянул на Ромку вопросительно.
— Я пойду, поищу Ианку, — сказал он. — Ты здесь будешь?
— Наверно… — кивнул Роман и лёг на спину, прислушиваясь к затихающему шелесту трав под Валькиными кроссовками.
Бревно было узкое, бугристое и жёсткое, но если поёрзать, то и на нём можно устроиться довольно удобно, и даже можно спать. Особенно после долгой незнакомой дороги. По бесконечным улицам Электрического города… Над пропастью скалистого Лабиринта… Ромка закрыл глаза. Потом открыл. Ему представилось, будто вместо сердца у него в груди стучат часы, — сейчас они гулко дрогнут, на миг замрут и начнут бить колоколом. Это старинные куранты в пыльной каменной башне. Впрочем нет, вспомнил Ромка, пыли там не было. Были глухие гранитные стены, гладкие, словно шлифованные.
…Где он их видел, где? Ромка прерывисто вздохнул и остался неподвижен. Но затем, словно повинуясь загадочному зову, поднялся, потрогал тёплую от солнца кору дерева и неспешно зашагал по уводящей из лагеря тропе.
Солнце стояло ещё высоко.
* * *
В гостях у «Экипажа» Иана не оказалось, хотя там сидели почти все остальные мальчишки и девчонки из «Весёлого Роджера» — спорили с хозяевами по всякому поводу и без такового, хором пели под гитару и готовились совместно выступить на конкурсах художественной самодеятельности и туристской песни (чудно, подумал Валька, только баллы потом как делить?). А по окончании обязательной программы ребята решили устроить свою, в виде ночного бдения на берегу до рассвета. Валька поговорил о спортивных делах и, прояснив всё, что ему было нужно, отправился искать Иана дальше. Нельзя сказать, что он не смог бы прожить без Иана это время, но в одиночку сидеть или бродить где-нибудь, подобно Ромке, Валька не любил, а друзья из обеих команд до смерти надоели своим спортивно-соревновательным настроем. К тому же, Вальке нужен был сейчас собеседник, посвящённый в тайну Дэнэля, а Ромка ушёл в себя и, похоже, там заблудился. У Валека возникла, было, крамольная мысль сбегать всё-таки на ту поляну, где они расстались с Дэнэлем, но он не решился. Не из опасения получить потом взбучку от командира отряда. Просто перед Дэнэлем возникала у Вальки какая-то робость. Может, из-за их схожести. Или потому, что Дэн — юнга космофлота и стажёр Астрошколы? А Валька — просто Валька…
Надеясь, что Иан всё ещё выясняет отношения с судьями — он, как капитан команды, имел такое право, — Валька заглянул в огромную палатку с надписью «ШТАБ». Там стояли шум и гам, летали по столам листки протоколов, натыкались друг на друга в тесноте секретари и судьи, и Вальку оттуда сразу вытурили: капитан? нет? Бегом-ар-рш! Вполголоса чертыхаясь, Валек какое-то время топтался за порогом и у каждого встречного спрашивал, не видели ли ком-капитана «Весёлого Роджера», благо, Ианьку знали многие. Все отмахивались: бога ради, не до веселья… Славик? Что за Славик? А-а, Святослав Николаевич, комендант, блин… Так какой он тебе Славик? Ну и что, что из его отряда, и нет его тут всё равно. Наконец, Марья Георгиевна, самая высокая и быстрая из тренерской судейской коллегии, спросила:
— А-а, ваш чемпион-каратист? Ян Храмов?
— Да, Иан, — поправил Валька, — он искал одного м-м… в общем, вашего паренька из судейской команды, который нас засудил на навесной переправе.
— Так это он, а не я, надо к главному судье.
— Да нет, я Храмова ищу…
Марья Георгиевна огляделась и сказала:
— При мне его здесь не было, но я видела много народу возле медпункта, — с этими словами она с листом бумаги, на котором Валек разобрал большущее слово «протест», нырнула в штабную палатку, откуда тот час же раздались новые громкие возгласы.
«Ага, подумал Валька без злорадства, значит, какой-то умник и «Гандикапу» насолил — будут-будут трещать головы у судейской коллегии…» Предположив, что Иан и Святослав, скорее всего, где-то вместе, Валька ревниво нахмурился, но вспомнил, как Марья Георгиевна обозвала только что Иана, и про себя хмыкнул: Иан терпеть не может, когда его называют «каратистом». Он занимается в секции рукопашной борьбы русского стиля и всяких японистов-китаистов на дух не переносит. Недавно, кстати, стал на областных соревнованиях чемпионом в своей возрастной группе. Н-да, чемпион… Валька вспомнил стычку с Дэнэлем и потрогал ушибленный подбородок. Он сразу, возможно, в первый же миг почувствовал, что у него с Дэном мгновенно возникла (или была всегда?) какая-то связь — хотя какая? У Дэнэля есть что-то особенное, необычное, тайное. Валька неосознанно чувствовал, что ему хочется понять Дэнэля и, возможно, пройти для этого через всё пройденное им.
Из штабной палатки снова донеслись возмущённые возгласы. Во, Марьюшка задаст им. Интересно, а она подсуживает своей команде? Аркашка-очкарик, тренер из подросткового клуба «Вертикаль», в наглую штрафовал «Весёлый Роджер», когда тот разносил его команду на футболе. Славик поднял шум и добился, чтобы Аркадия убрали. Самого Славика тоже однажды обвинили в нечестности — напрасно, Валька-то знал. Славик не стал унижаться до объяснений, а попросту отказался от судейства раз и навсегда…
— Я вас приветствую, юноша, — сказал Славик.
Валька вскочил — он и не заметил, как руководитель подошёл к штабной палатке.
— Какого предмета ты тут торчишь?
— А я… А мы… А где Иан?
Славик с неудовольствием поскрёб щетину на подбородке.
— Я и сам хотел бы это знать, — сообщил он.
— Разве он тебя не нашёл? — опешил Валька.
— Нашёл и дальше пошёл. Он, возможно, на конкурсе капитанов… Я имею ввиду, что мне очень хочется на это надеяться. — Славик сделал паузу и оглядел Вальку с головы до ног. — Между прочим, уже идёт зачётная конкурсная программа. А где народ?
— А вон, — Валька на скрытый за терновником бивак «Экипажа». — Наше время через полчаса, а по ори…
Валек своевременно прикусил язык. О том, что Троица как бы отбегала своё на ориентировании, напоминать не следовало.
— Пусть готовятся к туристской песне, — сказал Славик и ушёл. Вероятно, он позабыл о том, что собирался зайти поругаться в штаб.
Валька же, решив, что передавать команде распоряжение о конкурсе ни к чему, поскольку там и так всё знают, отправился разыскивать Иана дальше.
На сей раз он нашёл его довольно быстро. Иан, разумеется, был в гуще событий и играл там не последнюю роль. К штабной палатке угрожающе двигалась ватага мальчишек, молчаливых и решительных. Это были люди, которые хотели, чтобы соревнования по ориентированию признали не состоявшимися по причине недоразумений и несогласованностей, суть которых так и осталась не выясненной. Валька присоединился к толпе и схватил Иана за плечо.
— Что тут у вас?
— А вот, — Иан с непонятной безмятежностью кивнул на идущих рядом. — Пойдём, а то кое-кто собирается всё оставить, как есть.
— Известно, кто, — сказал ломким баском высокий паренёк в красном трико и кепке задом наперёд. — Кто пробежал без всяких, нафиг, помех. Чего им менять?
— Но половина, считай, не прошла, — сказал Валек.
— Да им-то чего? Идите, говорят, знаки учить, искать кэпэ, говорят, не можете. Фиг чего докажешь, особенно этому, главному по ориентирке…
Иан вдруг разозлился:
— Ерундой страдать не надо было! — сказал он. — А надо было сразу писать протесты.
— Ты написал? — зная ответ, спросил Генка Кондратов, капитан команды четвёртой школы. — То-то и оно.
Иан покосился на Вальку и вполголоса проворчал что-то об особых условиях, в которые они попали. А Валька дипломатично сказал, что их команда слишком поздно вернулась
Делегация приблизилась к штабной палатке и остановилась. С соседних биваков стал стекаться заинтересованный народ. Парень в кепке оглушительно свистнул у Вальки над головой, сзади дунули в пионерский горн.
— Нет, надо кому-то туда…
— Не все сразу, давайте по правилам, не то попрут…
Мальчишки загалдели. Валька тихо сказал Иану:
— Ты ни о чём не забыл? Верней, ни о ком?
— Помню. Где Ромка?
— У костра.
Иан хотел что-то сказать, но его отвлекли:
— Иан, сходи-ка ты.
— Иди-иди, врежь там пару раз…
В толпе нестройно засмеялись.
Иан сказал, нахмурившись:
— Я уже одному чуть не врезал, меня слушать не станут… — Он посмотрел на Вальку. — Сходи ты, ты толковать умеешь.
— Он не капитан.
— Ну и что…
— Орать — так на ура, — вышел вперёд Генка Кондратов, — а как в штаб, так сразу все в кусты.
Он перешагнул через «волчатник», ограничивающий судейскую площадку, и заглянул в штаб-палатку. Потом вошёл.
Валька спросил у Иана:
— А что со штрафами по навесной?
— Позже будут решать, — ответил тот. — Кажись, будет жребий.
Валька сплюнул:
— Дурацкое решение.
— Почему?
— А потому, что решения-то и нет!
— Будет, — сказал Иан.
Валек пожал плечами и посмотрел на часы, с огорчением подумав, что до двух ночи ещё очень далеко.
Вокруг судейской площадки собралось уже немало народу, в том числе несколько тренеров. Все говорили об ориентировании — одни утверждали, что соревнования надо засчитать, другие доказывали обратное. Конопатая возбуждённая девочка громко рассказывала всем слышащим (в радиусе пятнадцати метров), будто стрелка компаса вертелась у неё «со скоростью света, как пропеллер». Вальку это почему-то рассердило, и он хотел популярно разъяснить этой двоечнице, какую чушь она говорит хотя бы с точки зрения физики, но тут появился Генка Кондратов и объявил, что нужно немного подождать. Между тем, некоторые делегаты, пришедшие первыми, затерялись в массе остальных, а пионерский горн трубил уже на другом конце поляны. Из штабной палатки вышел Виктор Валерьевич и велел всем разойтись. О решении главной судейской коллегии, сказал он, будет объявлено на совещании представителей команд в двадцать два ноль-ноль. Конечно, тут же отовсюду засвистели и заулюлюкали — не признать!.. оставить, как есть!.. перенести!.. отменить нафиг!.. Виктор Валерьевич призвал мальчишек успокоиться, потом потребовал от руководителей увести свои команды, но от всего этого было мало толку, а потому главсудья махнул рукой и скрылся в штабе. Оттуда два или три раза выглядывал Славик — ситуация нравилась коменданту, и слышно было, как он хохочет в палатке. Они с Виктором Валерьевичем снова принялись спорить, но через миг в один голос закричали секретари, подсчитывающие результаты, и заставили их молчать. Наконец появился Михаил Анатольевич, старший судья по ориентированию, и сказал, что участники соревнований собрались здесь напрасно, что кто будет нужен, того пригласят, и что присутствие участников соревнований никак не отразится на решении судейской коллегии. Михаил Анатольевич стоял на том, чтобы соревнования признать состоявшимися, ни в какие магнитные и прочие бури не верил, был жестоко освистан и вернулся в штаб. Однако мало-помалу интерес к происходящему у большинства пропал, ребята стали разбредаться. Тем более, соревнования ещё не закончились, и судьи на этапах, потеряв терпение ждать, послали за участниками гонцов. Валька был огорчён столь безыдейной концовкой бунта, он ожидал чего-нибудь революционного.
— Надо было хоть колышки штабной палатки повытаскивать, — с вздохом сказал он.
— Тебе не мешали, — хмуро огрызнулся Иан. Он только что прогнал часть команды на этапы конкурсной программы и кое-кому пообещал Варфоломеевскую ночь. Славик предоставлял Иану большую свободу действий. Команда, считал он, должна уметь решать все вопросы самостоятельно.
Из штаба снова вышел Виктор Валерьевич.
— Наконец-то, разошлись, — усмехнулся он, поглядев на стоявших поблизости Вальку и Ианом.
— Когда вывесят результаты? — спросил Иан.
— Это только завтра.
— А что с нашими штрафами на навесной?
Виктор Валерьевич развёл руками.
— Сами виноваты, — сказал он, — надо было сразу в карточку посмотреть, что там судья пишет, и тут же спросить… Вам не повезло, что первыми шли. Вообще, на навесной переправе многих оштрафовали. Но большинство были готовы.
— Нашими-то трудами… — скрипнул зубами Иан.
— А у нас и так выходит третье место, — сказал, выйдя из штабной палатки, Славик. — Если только возьмёте верх на ориентировании… в чём я сомневаюсь… то тогда выйдете на второе.
— Шанс у вас есть, — приободрил Виктор Валерьевич.
— Гипотетический, — разбавил его мнение скепсисом Славик.
Валек с Ианом посмотрели друг на друга неопределённо. Валька, впрочем, заговорщически подмигнул Иану.
— Значит, ориентирка перестартует завтра? — спросил Иан.
— «Перестартует»… — поморщился Славик, но всё же утвердительно кивнул.
— Тогда мы пошли, — с непонятным удовлетворением в голосе сказал Валька и дёрнул Иана за рукав.
— А именно? — поинтересовался с подозрением Славик.
— Да мы здесь, в лагере, — пообещал Валек, — тем более, у меня через полчаса конкурс костровых.
Он оттащил Иана подальше от судейской площадки и, схватив его за руки, проговорил:
— Если Дэн ещё не спрятал катер, нужно попросить, пусть поможет нам.
— А именно? — повторил Иан вопрос Славика.
Валька дождался, пока мимо прошли две девчонки, и сказал тише:
— Забыл? Он всё, что делается вокруг катера, видит на экране. И ещё он говорил, что может снять карту местности миль на сто вокруг, у него для этого где-то на орбите какие-то модули находятся или сканеры. Что, не помнишь?
Иан раздумчиво пошевелил уголком рта.
— Помню, — сказал он. — Но захочет ли… Идём домой, поразмыслим над всем этим.
— А ещё, — возбуждённо продолжал Валька, — он может опять компаса задурить, но избирательно.
— Не ори… Ромка что, спит? — Иан смотрел на приближающиеся палатки бивака. — И дежурных нет… Бардак!
— Не рычи, Ромка где-то поблизости, — пробормотал Валек. — Я когда уходил, он тоже уходил. В астрал… — Вальку, однако, занимали другие проблемы. — Дэн… д-да. Если, конечно, ему не трудно…
— Что Ромке может быть трудно? — с недоумением спросил Иан.
— Причём тут — Ромке?! Дэнэлю!
— Второй раз говорю: не ори... Идея твоя неплохая, без Дэна тут всё равно нечего и думать.
— Нас спустили на третье место, — как бы оправдывался Валька, — а мы что, самые согласные? Вот мы их и сделаем.
— Ромыч! — позвал, подходя к кострищу, Иан.
Огонь потух, на брёвнах вокруг пепелища никого не было.
— Точно спит, — усмехнулся Валек, — ты угадал. Ну, счас я его подниму…
— Миски чьи-то валяются с ложками, перекладину опять сожгли, — ворчал, осматриваясь, капитан команды. — Ну, бардак… Ясно, если Доктор сюда и не заглядывает, а всё больше по лагерю шляется, да с Лориком…
— Они поссорились.
— Не верю.
— Да. В темноте Славик подменил ей кружку с компотом на кружку с лягушкой.
Иан хмыкнул и, присев у кострища, стал разгребать золу.
— Поссорились… Впервые, что ль…
— Так дело, вишь ты, ещё в лягушке. Лягушка сидела себе молча и дала знать о замене в самый последний и неподходящий момент, — Валька прыснул. — Говорят, было много визгу, брызг и неспортивного поведения. Эльдорадовна заявила, что Доктор и с лягушками заодно… Я не видел и не слышал, но картинку эту хорошо себе представляю.
Иан тоже представил и засмеялся. Но напомнил Вальке про Ромку.
Валька принялся нырять из палатки в палатку, и, закончив осмотр бивака, озадаченно сказал:
— Слышишь… А его нет нигде.
Иан выгнул брови.
— А в других палатках?
— Ромка? В чужой палатке? Ты бредишь, шкипер… Но вообще-то, я везде посмотрел. На всякий случай.
— Бар-рдак белибердинский… — выругался Иан и поднялся. — Он ничего не говорил?
— Нет, — ответил Валек. — Он это… прислушивался.
Мальчишки посмотрели в сторону хвойного леса, подумав об одном и том же, но Иан сразу сказал, что без них Ромка не пошёл бы к Дэнэлю.
— Говорю, он это, в астрале, — с усмешкой сказал Валька. — Бродит где-то своими дорогами Альве…
Иан насмешливо хмыкнул.
— Ладно, эрудит, давай костёр разжигать.
— Всенепременно, — пообещал Валька и, отпрыгнув на тропу, сделал Иану ручкой, — на конкурсе костровых. Так что, потопал я готовиться.
— Бар-р-рдак!.. — снова проворчал Иан. — Ну, иди-иди, и без приза не возвращайся. Дай-ка, я тебя вдохновлю по старому доброму обычаю…
Но Валька уже успел ускакать от него через кусты.
Оставшись один, Иан ещё некоторое время бродил по биваку, пиная чужие миски и ворча про себя, затем присел над горкой неостывшего пепла, где в середине ещё тлели головешки и, наломав мелких веток, раздул огонь. Можно было бы начать готовить ужин, но дежурные бегали где-то в окрестностях лагеря, а брать на себя чужие труды, зная, что это не оценят, не стоило. Подбросив дров, Иан взял гитару и задумчиво зазвенел струнами. На востоке сгущался сумрак. Северо-запад дышал свежестью, и по небу потянулись тёмные облака. К ночи мог пойти дождь.
В терновнике зашелестел тихий порыв ветра.
Нет, не ветра. Иан непроизвольно напрягся, хотя с роду не бывал в числе пугливых, и медленно встал. Ещё не различив толком силуэта приближающегося, он угадал почему-то, что это Дэнэль.