— Мы ведь всё сделали, как надо, верно? —
сказал ему Галька.
Владислав Крапивин, «ВЫСТРЕЛ С МОНИТОРА»
В мокром асфальте тускло отражалось низкое небо. Денис неторопливо пересёк широкий Гвардейский проспект с его двусторонним движением и обернулся, посмотрел на монумент. Ствол “тридцатьчетвёрки” целился строго на Запад. Когда-то этот танк первым ворвался в захваченный врагом город и многое успел сделать прежде, чем был подбит на том самом месте, где стоит теперь. В маленьком сквере Славы, устроенном вокруг монумента, обычно собираются перед занятиями мальчишки и девчонки из дружных групп “Союз” и “Весёлый Роджер”. И уже потом все вместе идут на тренировку. Хотя Станция туристов рядом, вот за этими домами. Денис в своём “Экипаже” тоже пробовал завести такую привычку, но она, увы, не прижилась. Однако сейчас в сквере нет никого — все торопятся на Станцию, сегодня инструктаж… Глянув на часы, Денис зашагал быстрее, хотя и оставалось в запасе двадцать минут.
Во дворе никого не было, зато окна кабинетов и спортзала светились. Станция юных туристов — СЮТур — занимала первый этаж небольшого клубного здания, которое затерялось среди скучных пятиэтажек огромного и неуютного микрорайона. Вход в маленький спортзал был отдельный, и Денис решил заглянуть сперва туда. Он не ошибся, — почти вся группа была там. Отворив дверь, Денис едва успел отбить мяч, от души пущенный Сашкой Серпухиным.
— Привет, — поторопился сказать ему Серпухин. — Уже почти все явились.
Денис кивнул в ответ, но за мяч показал для порядка кулак. На прошлом занятии его уже официально утвердили заместителем руководителя туристской группы на маршруте (“Зампомарш”, поиронизировал дома отец). Поэтому Денис внимательно оглядел спортзал и, так сказать, членов “Экипажа”, своих приятелей. Можно было сделать замечание Серёжику Ямскому за то, что не сменил обувь, а на улице грязь, но Денис остановился на Ленке с Ингой, игравшими в настольный теннис. Глуповатая и несимпатичная Инга его ничуть не волновала, а вот за Ленкой наблюдать было приятно. Она, похоже, проигрывала, и Дениса царапнула досада. Подойдя к столу, он выбрал момент, когда мячик отбивала Инга, и гаркнул неожиданно:
— Какой счёт?!!
Рука у Инги (да и вся Инга) дрогнула, мячик она пропустила, а потому справедливо разозлилась:
— Чего орёшь? Не мешай!
Денис тонко улыбнулся, затем ожидающе повернулся к Ленке. Ленка сказала:
— Тебя искала Лорик.
— Я будто и не опоздал… — не глянув на часы, сказал Денис. — Так какой счёт?
Ленка непонятно ответила, что “всё оно одно к одному”, а Инга опять заорала, чтобы он “не мешал и пошёл вон отсюда”, и опять пропустила мячик. Денис снисходительно сообщил ей, что она похожа на ретивую доярку из колхоза “Млечный Путь к Светлому Будущему” (этой и прочей дребедени он набрался от остроумцев из «Союза» и “Весёлого Роджера”), с добродушием выслушал пудовые антикомплименты в свой адрес и отфутболил Серпухину залётный мяч. А поскольку на пути случилась Инга, мяч получила она. Но тут уж Ленка попросила не мешать. Денис вздохнул.
На улице почти стемнело. Раздевшись и переобувшись, Денис забрался на шведскую стенку и слегка размялся. Виталя Карасёв и Серпухин, окликаемый за невозмутимость и степенность почти всегда по фамилии, подошли и стали считать, сколько раз он подтянется. Денис выдал им двадцатку. На самом деле он старался не для них, а для кое-кого другого, но там, увы, продолжали играть в теннис. Ну и ладно.
Примчался с шумом Ричард. По настоящему этого странного человека звали Эдиком, но кто-то придумал выкинуть первую букву этого имени, и осталось — Дик. Доктор же сказал, что Дик — уменьшительное от имени Ричард. С тех пор Дика-Эдика забыли, а помнили только Ричарда. Вообще, среди туристской братии в почёте были не то, чтобы прозвища, а, скорее, свои, внутренние, имена. Тот самый Доктор в миру звался Святославом Николаевичем, но прежде, чем придти работать на Станцию туристов руководителем секции, он пару раз появился на соревнованиях в белом халате в качестве фельдшера (дежурного). Вольница бродячей жизни так понравилась ему, что он бросил свою прежнюю работу и скоро стал известен как Доктор, — всё-таки было у него в душе что-то от стерильного скальпеля… Руководителя тургруппы “Экипаж” Ларису Эдвардовну свои люди звали Лориком и были с ней на “ты”. Имелись и исключения, например, Виталька Карасёв, который назывался отнюдь не Карасём, как вроде бы следовало ожидать, а почему-то Тузом (червовым). Директор СЮТур Валентина Александровна одно время пыталась бороться с подобными несолидностями, потом устало махнула рукой. Да и что тут сделаешь, если такие оригиналы, как Ричард, влетают в спортзал и орут, как на пожаре:
— Полундра-а!!! Лорик зовёт!! — И сразу абсолютно спокойно: — Идёмте все в кабинет, остальные собрались.
Серпухин напомнил Ричарду, что он чокнутый — это давно не было новостью, — затем все потянулись к выходу. Увидев Дениса, Ричард обрадовался и сунул ему несколько фотоснимков из предыдущего похода. Денис бегло их просмотрел (фотки были так себе, зато они были) и пожал Ричарду руку. Спросил:
— Берёшь аппарат?
— Вспышка накрылась! — округлив глаза, пожаловался Ричард. — Наверно, не успею сделать…
— Не успеешь? — нахмурился Денис. — Постарайся. Ты что — в категорийный поход — и без фотоаппарата!
— Постараюсь... — убито произнёс Ричард и поплёлся вслед за Денисом, забыв запереть дверь. Но когда Денис хотел забрать у него ключ, тот с хохотом отпрыгнул назад. Денис озабоченно подумал, что с этим субъектом в серьёзном походе могут возникнуть серьёзные проблемы.
Несмотря на громогласное заявление Ричарда, Лорика в кабинете не было. От Ричарда, понятно, потребовали объяснений, ничего не добились и хотели дружески дать ему по шее, поскольку он вдобавок принялся доказывать, что виноваты все, кроме него. И даже почти доказал. Но тут Денис на правах заместителя потребовал тишины, чтобы решить несколько мелких технических вопросов, пока все в сборе. И лишь сейчас заметил, что не все — не было Вадика Бахмета. Денис спросил о нём у Серпухина и Карасёва, которые учились с Вадимом в одном классе, но те лишь недоумённо переглянулись и пожали плечами. Это не понравилось Денису. Он знал: если человек не приходит на инструктаж перед многодневным категорийным походом, значит, тому есть весомая причина. Такая, что способна сделать участие в походе невозможным. А Вадик единственный в “Экипаже”, кто играет на гитаре… Между тем Саня Серпухин убеждал каждого взять про запас огниво (он это говорил перед любым походом — как-то случилось, что спички оказались только у Лорика, и она их Саньке, единственному курильщику, не давала). Опять появился неугомонный Ричард и опять объявил, что Лорик ожидает группу в кабинете, но в кабинете Доктора, и что он, Ричард, как раз этот кабинет и имел в виду, когда всех звал, и что... Его шумно прогнали, однако пришёл Серёжик и подтвердил правоту Ричарда на сей раз. Ребята умчалась к Святославу Николаевичу, а Денис вновь оказался последним. Рассеянно шагая по длинному коридору вслед за товарищами, он пытался вспомнить телефон Бахмета, и вспомнил, что телефона у него нет. Из-за этого он неожиданно рассердился на самого себя — подумаешь, заместитель! Озабоченный ответственностью!.. Пускай Лорик выясняет, что там с Вадькой. А пожалуй, она давно и выяснила. С этой мыслью Денис вошёл в переполненный мальчишками и девчонками кабинет.
Инструктаж ещё не начался, поэтому в помещении царили галдёж и суматоха. Свободных мест не было. Потолкавшись у стола, за которым что-то писали девочки во главе с Лориком, Денис пробрался к подоконнику. Здесь сидели два старпома Святослава Николаевича, Иан с Валеком. Они что-то обсуждали вполголоса и Денису лишь бегло кивнули, когда тот поздоровался. Денис ревниво прислушался к их разговору, однако ничего не понял. Обижаться на старших ребят было глупо, но настроение невольно потускнело. Правда, дело тут заключалось вот в чём. Сначала идти в поход наметили двумя группами вместе по одному маршруту. Прекрасно! Но вскоре выяснилось, что “Союз” Святослава Николаевича пойдёт усложнённым маршрутом и чуть иначе, а “Экипаж” Лорика — как и планировали. Общаться же люди будут только в поезде, туда и назад, и на финише, место и время которого изменять нельзя... Чья это идея, расследовать не удалось, но многих ребят она огорчила, а Денис так и вовсе почувствовал себя уязвлённым. Подумаешь, старшая группа, пятнадцати-шестнадцатилетки… Однако спорить не приходилось, некоторые желающие так и остались ждать следующего похода. Правда, им повезёт, пожалуй, даже больше, чем тем, кто идет сейчас. Сейчас межсезонье, а тогда будет лето.
Денис длинно вздохнул и покосился на тёмное не зашторенное окно. Уже половина седьмого, а инструктаж ещё не начали. Тянут, как всегда. Денис глянул на Святослава Николаевича неодобрительно. Доктор увлечённо слушал то, что говорил ему, усмехаясь, незнакомый мальчишка в брезентовом комбинезоне. Он сидел на стуле задом наперёд, спиной к Денису, поэтому тот не мог разглядеть его лицо. И всё же Денису смутно показалось, что этот незнакомый мальчишка... не такой уж незнакомый. Да и держится он совсем не как новичок. Может, он…
— Ну что, Замок? — Иан подтолкнул Дениса локтем и сбил его мысли. — Готов, что ли?
Денис рассеянно кивнул. Потом хмыкнул снисходительно:
— А нет, что ли? Первый в списке.
Ианко почему-то усмехнулся, но ничего не сказал. Валька длинно посмотрел на Дениса, потом на Иана и опять на Дениса. И тоже промолчал. Молчал Валька не то грустно, не то задумчиво... Денис взглянул на старпомов украдкой — ему вспомнились непонятные и недосказанные намёки, неуловимый заговор молчания, окружавший Иана и Валека. Они будто бы посвящены в какую-то тайну, о которой никто не говорит, но которую, тем не менее, все почему-то оберегают, хотя и не понимают, почему... Денис был знаком с Ианом и Валеком полтора года, и иногда у него возникало необъяснимое ощущение, словно рядом с ними есть кто-то ещё, невидимый и загадочный. А может, так казалось ему оттого, что они умеют разговаривать друг с другом молча. Доктор как-то обмолвился, что вместе они успели пройти столько, сколько не каждому дано на всю жизнь. Что он имел в виду, Денис не понял. На седовласых ветеранов-то Валька с Ианеком не похожи…
Лорик оставила, наконец, писанину и захлопала в ладоши, утверждая тишину. Гомон утих, но не прекратился, поэтому по тумбочке грохнул кулаком Святослав Николаевич и очень удивился неожиданному всеобщему хохоту вместо тишины, — а причина заключалась в котёнке, который прятался под тумбочкой, но после грохота над головой пулей выскочил из укрытия и запрыгнул на штору. Там и замер, испуганно глядя на развеселившуюся публику. Само же появление пушистого существа никого здесь не удивило — сюда приносили и не таких зверей. Виталька-Туз уверял, что однажды Лорик ходила “на ковёр” к начальству с ужом на груди, и поэтому будто бы “ковёр” не состоялся. Всезнающий Валек ухмыльнулся: в глубине всякой груди, процитировал он Пруткова, есть своя змея...
Валька снял котёнка и взял на руки, а Иан прогнал любопытных к Лорику, которая снова захлопала с требованием внимания. Денис немного послушал, о чём говорит руководитель, потом отключился. Лорик рассказывала то, что называлось “потому что положено”: техника безопасности, запрещённые манёвры на маршруте, правила поведения и прочее. Всё это каждый давно знал, новичков здесь нет... Денис вспомнил о незнакомом мальчишке — тот уже не беседовал с Доктором, а безучастно разглядывал узоры обоев, облокотившись на тумбочку и подпирая щеку кулаком. Почему-то немного волнуясь, Денис украдкой поглядывал на его лицо. Может, они встречались на соревнованиях? Вроде бы нет... А что он тут делает? Записался к Доктору и ждёт, когда тот освободится? Не похоже, новобранцы ведут себя не так...
... — Марин — палатка, — сказала Лорик, читая список ответственных за снаряжение.
— Взял, — автоматически ответил Денис, услышав свою фамилию.
Иан обернулся к нему и опять подтолкнул локтем — была у него эта дурацкая привычка.
— Слышь, — сказал он, — ты часом взял не жёлтую “двушку”?
Денис медленно растянул губы в многозначительной улыбке и отрицательно покачал головой.
— Знаю-знаю... Она ваша с Валеком навеки.
— Точно, — кивнул Иан. — Я давеча её отремонтировал капитально.
— А я что? — невинно сказал Денис. — Палатка как раз на двоих, очень удобно... и вообще... — Он мягко отскочил, заметив угрожающее Ианково движение.
Иана с Валеком иногда подначивали (исключительно свои), мол, дружба у них гораздо больше, чем просто дружба. Но всерьёз никто ничего “такого”, конечно, не думал, потому что это действительно была именно дружба, только с большой буквы.
Вернувшись к подоконнику, Денис опять стал наблюдать за мальчишкой в брезентовом комбинезоне. Тот говорил Святославу Николаевичу что-то смешное, поскольку Доктор сдержанно похохатывал (он-то как раз и был всегда главным нарушителем дисциплины и правил). На них оглядывались, однако замечаний не делали. Славику понятно, почему, а его собеседника, видимо, не знали. Денис повернулся к Иану, чтобы спросить у него, но тот шептался о чём-то с Валеком. А может, этот мальчиш раньше ходил в секцию, а теперь нет? Поначалу Денису показалось — вероятно, из-за хрипловатого голоса незнакомца и его самоуверенных жестов — будто он ровесник Вальки-Ианьки и такой же высокий и крепкий. На самом же деле ростом он нисколько не выделялся среди сверстников Дениса, а в атлеты, пожалуй, и вовсе не годился. Даже чуть-чуть смахивал на девочку — из-за природной тонкости. Волосы у него были прямые и очень светлые, давно не стриженые, зато кожа отличалась некоторой смугловатостью (можно бы сказать о загаре, да откуда ему взяться в начале весны?). Денису никак не удавалось рассмотреть его лицо, он видел только профиль.
Лорик начала отвечать на вопросы, и сразу возникли гул, стук и суета. Святослав Николаевич свистнул Иану и спросил:
— Тот самый вопрос? Нет?
— Вряд ли, — помолчав, ответил Ианко.
Доктор кивнул на брезентового мальчишку:
— Вот с ним поприкидываете.
Денис посмотрел на незнакомца и встретился с его цепким взглядом. И опять подумал, что, скорее всего, уже встречал этот взгляд. И это лицо… Опустив глаза и наполовину отвернувшись, он боковым зрением видел, что светловолосый разглядывает его в упор… Денис резко повернул голову к Иану и спросил тихо:
— Кто это с Доком? Из наших?
— Однозначно, — ответил Иан, а Валька улыбнулся и сказал:
— Чем ты слушал... Доктор же говорил, что он пойдет в вашей группе. Вместо этого, как его...
— Вадика Бахмета?
— Да.
— А он... А почему...
— Его зовут Рик, — перебив Дениса, веско сказал Иан.
— Но он же впервые на Станции!
— Зато он те места, куда мы идём, в десять раз лучше нас знает. Он тамошний, недавно оттуда.
— Вон оно что… — задумчиво протянул Денис. — А я-то думаю, отчего это Бахмета нет...
Он почувствовал злую досаду: всё-таки ему, помощнику руководителя тургруппы, могли и сказать о замене. Или, может, его выбрала просто “потому что положено”? Денис хмуро посмотрел на Лорика и Славика и спросил только чтобы высказать хоть какой-нибудь упрёк:
— А знакомить его с группой кто-нибудь собирается?
Иан, уловив настроение Дениса, уставился на него со спортивным интересом, а Валек почему-то вздохнул:
— Познакомишься ещё…
— Я, кажись... знаком, — с запинкой сказал Денис.
Валька-Ианька воззрились на него с недоверчивым удивлением, но тут поднялся со своего места Святослав Николаевич и, словно он слышал недавний Денисов упрёк, громко воззвал:
— Так! Люди, внимание! — Тишины не было и близко. — Считаю до трёх, кто опоздает, я не виноват! Раз!.. — Шум наполовину уменьшился. — Два!.. — Ещё кто-то шептался. — Три!.. — Доктор несколько секунд послушал молчание и коснулся рукой брезента. — В “Экипаже” заминка… то есть, замена. Вадим Бахмет не идёт, семейные обстоятельства...
— Развод? — хихикнул кто-то.
— Я те дам развод… Квартиру его родители получили, переезжают и всё такое прочее. Вместо Бахмета будет вот этот парень, его зовут Рик. Юрик Кромов.
Мальчишка в брезентовом комбинезоне поднялся и кивнул сначала Славику, потом всем остальным.
И Денис опять встретился с ним глазами.
И тогда вспомнил...
...Беззвучно мигали зарницы. Вдали, на юго-востоке. Зарницы на мгновение выхватывали из прибрежной темноты силуэт огромного военного корабля, оказавшегося неожиданно близко. Что-то тревожное происходило на пирсе и на пляже — метались резкие лучи прожекторов, метались какие-то листки на ветру. Метались люди… Несколько раз ударяла по нервам сирена, вскрикивала тонкоголосо и сразу почему-то замирала. С моря и с юго-востока слышался отдалённый гул самолётов, и каждый из приникших к окнам мальчишек понимал, что самолёты эти военные... И опять возникал из тьмы чёрный корабль, на котором почему-то не горели огни. И вновь доносились всхлипы сирен, и сначала нарастал, а потом затихал реактивный гул, словно тяжёлый морской штурмовик заходит на посадку, однако что-то мешает ему, и он опять уносится назад. В ночь. А к суетливому пирсу всё подъезжали и подъезжали машины “скорой помощи” и, кажется, милицейские, и какие-то ещё… Мальчишки тревожно гадали, что происходит, но ни вожатого, ни воспитателя в корпусе не было, они вернулись только под утро, усталые и молчаливые, и велели ложиться спать тем из ребят, кто ещё сидел на подоконниках. Нет, отвечали они, это не война, не говорите глупостей... Это на военном корабле привезли беженцев, их временно разместят в свободных корпусах, а раненых отправили в больницы. Нет, не будет у нас никакой войны, давайте спать, ребята…
...Элька Шагивалиева из отряда, где был и Денис, рыдала в девчоночьей спальне, подружки и воспитательница не могли её успокоить и сердито кричали на мальчишек, любопытствующих, что такое случилось с Элькой, но потом кто-то объяснил — она ведь оттуда... Сама директриса лагеря звонила по междугородке Элькиным родителям, чтобы та убедилась: у них дома всё в порядке.
И бойкие репортёры телевидения повторяли: на Полуострове нет и не было никаких беспорядков, и даже в горах Юго-Восточного Побережья уже спокойно, федеральные войска контролируют… введены дополнительные силы… развёрнута авиадесантная часть... завершается эвакуация... возобновилась мирная жизнь. Телевизор был один на весь двухэтажный корпус, и новости пришли смотреть почти все. Элька опять начала всхлипывать, и воспитатель отвела её в комнату, а остальные молча смотрели и слушали, но особенно молчали те трое, которых временно приписали к пятому отряду, — они держались вместе непонятно, и проводили Эльку непонятными взглядами, и молчание у них было непонятным, но вот кто-то из воспитателей что-то сказал им или спросил, и один из них взорвался. Он вскочил и яростно крикнул, что это ложь, ясно? и репортёры — мразь, на самом деле там всё не так, федералы сунулись в город танкам, а танки пожгли, и тот, кто погнал в город танки — падла продажная, он их подставил, а чечены всех подряд убивают и добивают раненых… и никто никого не эвакуирует, просто бросили… это Авианосец Стратега сорвал блокаду и вывез беженцев, а корабли федералов стоят на рейде… бросили!.. предали!.. И он вдруг выхватил из кармана комбинезона — а он и тогда был в брезентовом грубом комбинезоне — такую блестящую штуку, и от него отшатнулись, а он зло рассмеялся и сказал, что это просто гильза от капэвэтэ, а такие пули разрывают человека надвое, он сам это видел и видел ещё много чего, и он беспощадно говорил обо всём этом, а его слушали молча, неловко, испуганно, и только появившаяся в зале старшая воспитательница хотела его остановить, а он почувствовал это и заговорил ещё громче и злее, но сорвался на матерщину, — тогда кто-то из взрослых сделал ему замечание, а кто-то из девочек несмело хихикнул… он замер на миг, бросил на пол гильзу и сам бросился прочь и, кажется, всхлипывал.
Старшая выключила телевизор — там шло уже спортивное обозрение — и очень сердито сказала вожатому, что не ожидала от него такого… что за митинг устроили... здесь дети по двенадцать лет... все немедленно по спальням, уже отбой... Но почему-то сразу никто не послушался, даже девочки, все молчали и смотрели вниз и в стороны, и вожатый молчал, глядя в окно, и особенно молчали те двое. Потом стали медленно расходиться. Гильза лежала в двух шагах от Дениса, старшая как раз посмотрела на неё, и Денис тоже посмотрел и поднял; старшая закричала, чтоб он бросил это, сейчас же, немедленно, и чтоб больше никогда!.. а Дениса вдруг словно подняла горячая волна, он заорал, что это не её дело, и убежал. Потом были скандал и воспитательные беседы, и кабинет директора, и даже письмо в школу... Денис так и не отдал гильзу (воспитательница решила, пожалуй, что это какая-нибудь бомба), и в его вещах её тоже не нашли, поскольку, когда разъезжались, он спрятал гильзу в кроссовке и хромал, опасаясь, что перед отправлением обязательно обыщут...
Однако увозил Денис из приморского лагеря не только это. Была ещё большая обида, такая, что гильзу хотелось выкинуть. Обида на мальчишку в брезентовом комбинезоне. Перед разъездом тот задумал уйти — вернуться-таки в родной городок, который сделали чужим, чтобы потом… Что “потом”, никто не знал, но зато все в отряде знали о готовившемся уходе. Кроме воспитателей, конечно. И Денис знал, накануне он успел познакомиться с этим мальчишкой, и тот собирался после отбоя пробраться к нему в комнату для разговора перед прощанием. А Денис хотел отдать гильзу, если она ему нужна, а если не нужна, получить её в подарок по настоящему. Но мальчишка не пришёл. Не попрощался. Просто исчез, и утром его искали по всему лагерю. Между прочим, опять попало Денису: решили, будто он “про всё знает и молчит из ложного чувства товарищества и неправильного представления о чести” — и, раз так решили, то Денис молчал принципиально, вообще никому ничего не говорил. Он не знал, почему брезентовый мальчишка ушёл без прощания, может, неспроста, может, так было нужно. Они ведь познакомились только накануне днём и ещё не успели подружиться, даже не знали, как зовут друг друга. Поэтому Денис, строго говоря, не имел права обижаться на своего случайного приятеля, а имел право забыть о нём. И почти забыл. Вернувшись с моря, он нашёл новых товарищей на Станции туристов, была тёплая осень, и их группа часто выходила в короткие учебно-тренировочные походы по ближайшим лесам. Остальное время занимала школа. Школа, кстати, и напомнила последние дни летнего лагеря. У завуча дошла очередь до того самого письма, вызвали даже родителей. Но разговор перешёл на хорошо накатанную тему “принципиально упрямого неповиновения Марина”, а об эпизоде с гильзой и “злостном укрывательстве убежавшего товарища” речи почти не было. И после этого уже ничто не напоминало Денису о той тревожной ночи, наполненной всхлипами сирен, о яростных словах брезентового мальчишки и об обиде на этого мальчишку. В теленовостях о событиях в приграничье говорили скупо (должно быть, всё в порядке там…), а стреляная гильза потускнела и затерялась среди множества других вещей, которые Денису были не нужны и которые всё-таки жаль выбросить…
— …Па-ав-та-ряю, — вещал Святослав Николаевич, — станковые рюкзаки берут только те, кто несёт котелки и палатки, придти за оными завтра в десять нуль-нуль…
Денис длинно вздохнул и посмотрел на всех в этом кабинете будто бы издалека. Прислушался к себе: а сейчас, два года спустя, живёт ли ещё та далёкая обида? Рик… Ю-Рик, Юрчик Кромов — вот, значит, какое у него имя… Денис сам себе снисходительно улыбнулся и посмотрел на Рика прямо и открыто. А правда, что это он? Собственно, это легко проверить… Да он, конечно, что тут проверять.
Странно только, что в памяти он остался точно таким же, каким предстал и сейчас.
Будто попросту шагнул из того времени в это.
Неизменный…
Доктор опять свистнул своим старпомам и позвал их с собой в спортзал. И Рик пошёл тоже. На пороге он задержался, пропуская Иана, и Денис встретился с ним взглядом.
Узнал? По лицу Рика ничего нельзя было сказать. Но, ёлки-палки, разве может быть так, чтобы мальчишка (надо будет выяснить, сколько ему лет) за два почти года ничуть не изменился?
Наскоро решив с Серпухиным и Тузом один мелкий технический вопрос, Денис посмотрел на часы — оказалось, уже полвосьмого — и намекнул Лорику на это серьёзное обстоятельство. Лорик отмахнулась. Это означало: торопишься — мотай. Денис не то чтобы торопился… Ему хотелось как бы невзначай подойти сейчас к Рику и сказать о той гильзе. “Помнишь, от капэвэтэ. Она у меня…” Нет, прямо так он не скажет, об этом они поговорят потом… Денис медленно зашагал по длинному коридору, словно не зная, чем заняться. Толкал двери, но они оказались запертыми везде, кроме приёмной, а там было темно и пусто. Денис вышел во двор. Окна спортзала блестели в свете уличного фонаря стеклянными прямоугольниками. Странно… Куда же они пошли?
Что-то неосознанное задержало Дениса у порога. И безлюдный двор, скупо освещённый, с холодными порывами ветра, в один миг напомнил ему тоскливый сон, приснившийся очень давно, но запечатлевшийся навсегда, поскольку то был не просто сон: Денис и его одногодки из подготовительной группы играли в прятки в пустом светлом здании детсада, где были, однако, и тёмные, совершенно тёмные помещения. И вот — в одной такой абсолютно тёмной и абсолютно пустой комнате спрятались от Дениса все остальные, с кем он играл. Не просто спрятались. Исчезли. И в комнате никого нет…
Денис передёрнул плечами, избавляясь от странного наваждения. Он двинулся было в кабинет, где продолжался инструктаж, но дело это как раз закончилось, и коридор наполнился весёлым народом и шумом. Вспомнив, что оставил одежду в спортзале, Денис попросил у Лорика ключ, но Лорик ключ не дала и направила его в раздевалку, сказав, что нечего закидывать всякие фуфайки в баскетбольные корзины. Денис пояснил, что не было другого места и, вообще, у него не всякая фуфайка, а очень даже приличная рокерская кожанка. И не сдержался: высказал заодно своё замечание по поводу замены в группе. Лорик заулыбалась.
— А, ты же мой зам! — Она одобрительно кивнула. — Во-во, побольше проявляй командирские качества, дело это как раз чересчур благодарное… А насчёт замены — это к Славику, он у нас самый главный на маршруте. Побей вместо меня его.
— Но ты-то знала? — хмыкнул Денис.
— Знала, что Вадик не пойдёт, и только. — Лорик торопливо собирала мелочи со стола в сумочку, оглядывала опустевший кабинет. — Если бы я каким-то чудом получила квартиру, я бы тоже не пошла ни в какой поход.
— И в кругосветку? — придрался Денис.
— А хоть на Марс. Выметайся, я закрываю.
— А на Венеру? Ах, тебе же больше Марс подходит… — Денис со смехом увернулся от сумочки.
— Щас ка-а-ак дам кое-кому эротично-ироничному!.. Ты мне в походе смотри… Чтоб Ленка какой была, такой и вернулась. А то ты, говорят, парень умелый…
— Да я-то что… — Денис покраснел, но смутился не сильно. — Ты домой или..?
— Или. Тебе всё равно в другую сторону. — Лорик заперла дверь и вручила Денису ключ. — Так, ты в раздевалку… Повесь и ключ заодно, пожалуйста.
— Спасибо.
— Пожалуйста.
— Спасибо за пожалуйста.
— Какой ты нудный с твоими остротами! Дай сюда ключ!
— Ладно-ладно, повешу, это ж мой излюбленный способ… — Денис сделал ручкой. — Ауфвидерзейн...
— Чао.
Лорик зацокала каблучками по коридору, а Денис развернулся и зашагал в сторону опустевшей уже раздевалки, думая, что на месте мужа Лорика ни в какие походы её не пускал бы. В крайнем случае, ходил бы тоже.
Дверь в приёмную по-прежнему была открыта, и внутри по-прежнему было темно. Поэтому Денис не заметил, что там кто-то есть. Он повесил ключ на гвоздь под десятым номером и хотел выйти, но почти неразличимый в полутьме силуэт медленно отделился от чёрной портьеры.
Брезентовый мальчик беззвучно вышел из глубины тёмной комнаты.
* * *
Он остановился там, где проходила граница света и темноты. Косой луч из коридора упал на его лицо и на выгоревшие, почти белые волосы. Денис опять подумал, что он нисколько не изменился с тех пор, когда они были в лагере. Нисколько…
Рис сделал ещё шаг и сказал полувопросительно:
— Я буду в вашей группе…
— Ну да… — быстро кивнул Денис. — Я знаю.
Рик помолчал и усмехнулся.
— А когда-то я был в вашем отряде. Помнишь?
Денис опять кивнул и тоже усмехнулся.
— Да. Я узнал тебя. Но не сразу. Смотрю и гадаю: вроде знаю человека, но не помню, откуда.
— И я, — сказал Рик.
— А ты… ты чего тут? Идём.
Они вышли в коридор, и Денис захлопнул дверь приёмной. Рик посмотрел на эту дверь будто бы с тревогой, потом перевёл взгляд на Дениса. Денис спросил:
— Ты Доктора ждёшь?
— Кого? — не понял Рик.
Денис объяснил, и Рик отрицательно покачал головой. Но тут же сказал:
— Хотя надо спросить… Давай обождём? Они наверху снарягу смотрят.
— Наверху? Так давай и мы туда, — сказал Денис. — Я думал, ты тоже с ними.
Они направились в сторону лестницы, но навстречу им послышались громкие шаги и громкие голоса — то были, конечно, Иан с Валькой и Святослав Николаевич. Последний глянул на Дениса и Рика и довольно хлопнул их по плечам:
— Сдружились уже? Отменно.
А Иан сказал почему-то сурово:
— Они давно уже… — Он кивнул Денису: — А ну, рассказывай!
Денис посмотрел на Рика (тот подмигнул) и ответил, что это военная тайна. Сразу пришлось удирать, так как Ианька любил всё тайное делать явным посредством ввинчивания кулака в живот — не больно, но очень щекотно. Иан высказался многообещающе, но гнаться, понятно, не стал. И Рика не тронул. Тот, что-то спросив у Святослава, вышел на улицу.
— Не хочешь, чтобы знали? — спросил Денис.
— Да ну… Скажем, конечно. — Рик принялся хлопать себя по колену, стряхивая извёстку. — Тебе куда?
Денис оглянулся на проход между домами, где виднелась скупо освещённая фонарём остановка троллейбусов.
— Туда, — махнул он рукой, — потом по проспекту… А ты знаешь наш город?
— Нет, — сказал Рик, — ну, вернее, чуть-чуть. Мне на Дзержинского.
— О, это куда и мне. Двигаем?
— Ага, — кивнул Рик.
С минуту они шагали молча. Денис чувствовал некоторую натянутость; молчать было неловко, а что сказать, он не знал. Рик задумчиво смотрел прямо перед собой. Когда они вышли на проспект, к скверу Славы, Рик долго разглядывал профиль застывшего на постаменте танка. Денис вспомнил, что там, в летнем лагере, он что-то говорил о танках… А почему он здесь?
— Рик… Ты уехал оттуда?
— Н-ну да, — рассеянно откликнулся Рик.
Денис ожидал, что он скажет что-нибудь ещё, но он замолчал.
— А здесь ты как? — подождав, спросил Денис.
— Здесь? — Рик пожал плечами. — Я только пять дней назад приехал, ещё не разобрался ни в чём.
— Не понял… Ты только приехал — и сразу в поход?
— Н-ну да. Так сложились обстоятельства. Удачно сложились! — Рик оживился и глянул на Дениса весело. — Я знаю те места, где маршрут. Со мной не заблудитесь.
Денис произнёс раздумчиво:
— Так вот почему группы разделились… По этому маршруту ходили в своё время наша Лорик и Святослав с Ианькой и Валькой. И сейчас мы собрались, было, все вместе, потому что Лорик одна вести группу не хочет, говорит, дорогу плохо запомнила. А теперь нашёлся проводник…
— И всё испортил, — улыбнулся Рик.
— Почему… Это Славик, наверно, всё переиначил…
— Я тут ни при чём, я только позавчера нарисовался, — перебил Рик. — Шатался по незнакомому городу, смотрю — бородатые мужики с рюкзаками. “Вы туристы?” — спрашиваю. Те оскорбились, говорят: «Сам ты турист, мы альпинисты. А туристы — вон в том детском садике с компасами бегают».
— Чего-о…
Рик засмеялся и быстрым движением потёр щёки и нос.
— Это не я, этот тот бородатый так сказал, — пояснил он. — И показал на вашу Станцию, здание же на детсадиковский корпус похоже. А разговор этот как раз возле танка был… Ну, я зашёл, смотрю — люди идти собираются. Куда, спрашиваю. На Полуостров, а в чём дело? Ни в чём, говорю, интересуюсь просто… А тут ваш руководитель, ну, Доктор, посмотрел на меня и… — Рик замялся, — ну, и понял, что я… в общем…
— Бывалый человек, — подсказал Денис.
Рик глянул на него и усмехнулся невесело.
— Ну, где-то так… — сказал он уже другим тоном. — Мы поговорили, как раз два места оставались, но одного вроде уже нашли, а вместо второго я.
— Пон-нятно, — протянул Денис. Хотя было не совсем понятно. — Значит, ты там жил.
— Где? — с запинкой спросил Рик.
— Ну… В тех краях, где мы пойдём. Раз ты всё там знаешь.
— А-а-а, — отозвался Рик. — Ты, значит, решил, будто маршрут — чуть не у меня под окнами. — Он вздохнул и покачал головой. — Нет, это совсем не там. Я ведь жил не на Полуострове, а через пролив. На другой стороне.
— Ах да, — вспомнил Денис. Вспомнил зарницы и силуэт чёрного корабля. — Я забыл. Вас же на Авианосце…
Рик остановился и посмотрел на Дениса загоревшимися глазами.
— Ты помнишь Авианосец?!
— Ты же сам говорил…
Просветлевший Рик с какой-то сумасшедшей и в то же время по мужски сдержанной радостью крепко пожал Денису руку.
— Придёшь завтра на Станцию?
— Можно, — согласился Денис. — А зачем на Станцию? Давай просто…
— Давай, — деловито сказал Рик. — Место и время?
Денис огляделся.
— А где ты живёшь? Где твой дом?
— Вон, внутри квартала, — показал Рик. — А твой?
Денис кивнул назад, и Рик поднял брови.
— Мы же его прошли.
— Ну и что, я тебя провожаю.
— Х-ха, — с замедленной полуусмешкой сказал Рик. — Я не девочка.
— При чём тут это… — смущённо пожал плечами Денис. — Ты же у нас ещё плохо ориентируешься.
Рик смотрел в сторону, видимо, думая о чём-то другом. Не по-весеннему колючий ветер дёргал капюшон его брезентового комбинезона, похожего на военную форму. Денис вспомнил, что хотел что-то спросить у него, но забыл сейчас, что именно… Рик сказал:
— Давай завтра вон в тот садик, на десять. Там, кажись, ремонт.
— Ага, — Денис согласился с облегчением, — мы как раз там часто собираемся. Павильон, где самолёт нарисован.
— Да… — Рик словно сам себя оборвал. Посмотрел на Дениса. — Помнишь, в игровой в лагере тоже был самолёт. Как морской штурмовик Стратега.
— Ну да, — кивнул Денис, хотя не помнил. — Морской штурмовик кого?
— Ну, с Авианосца.
— А… Вам они тогда помогли?
— Помогли? — сказал Рик то ли удивлённо, то ли насмешливо. — Не то слово… — Он сунул озябшие руки в карманы и вновь будто бы спрятался под грубым брезентом защитного цвета. Сказал тихо: — Я знал, что ты меня ждал. Ты и другие. Ну, тогда, в лагере… Мне говорили те двое, что были со мной. Я специально не пришёл. — Рик поднял глаза на Дениса. — Что бы я мог рассказать вам…
— Я понимаю, — сказал Денис. — Они твои друзья? Те двое.
— Ну, где-то так. Только они из других мест… Я их звал, и они тоже потом ушли из лагеря и хотели перебраться потом к нам.
— Передумали?
— Н-нет, их убили. Чечены из засады расстреляли гранатами автобус, который перевозил раненых солдат, а они тоже ехали там. — Рик протянул Денису руку. — Ну, пока.
— Ага… До завтра…
Рик развернулся и быстро зашагал под арку между домами. И сразу растворился в темноте.
Денис долго смотрел ему вслед, в сумрак безлюдного пространства.