Наша история: о химическом комбинате в журнале 1966 года

На фото справа - одна из установок завода пластмасс Лисичанского ордена Ленина химического комбината.

ТРУДНО БЫТЬ ПЕРВЫМИ

О Лисичанском химкомбинате говорят и пишут, вероятно, чаще, чем о любом другом химическом предприятии страны. Не проходит месяца, чтобы на страницах хотя бы одной из центральных газет не появились информации из Северодонецка. Обычно они коротки и шумливы, пестрят всевозможными «досрочно», «перевыполнили», «с энтузиазмом» и т. п., но если очистить эти информации от газетных штампов, то все или почти все в них верно.

Верно, что Лисичанский химический комбинат — одно из самых передовых предприятий отрасли. Верно, что многие виды продукции комбината ни в чем не уступают лучшим зарубежным образцам. Верно, что годовая экономия, полученная от внедрения в практику предложений изобретателей и рационализаторов комбината, выражается (в рублях) семизначной цифрой. Верно все то хорошее, что говорится и пишется о делах северодонецких химиков.

Плохо только, что в рассказах о комбинате «трубы и литавры» часто создают впечатление беспроблемности и бесконфликтности. А ведь цехи и заводы этого комбината первыми осваивали промышленное производство многих важных химических продуктов, а первым всегда труднее, чем тем, кто идет по пятам.

Комбинату есть чем гордиться, его работники — от аппаратчиков до директора — накопили большой опыт. Опыт разумного хозяйствования, опыт освоения новых процессов и новых мощностей, опыт ошибок, наконец, без которых не обходится ни одно серьезное депо.

И дело не только в том, что впервые — это сложно. Почти каждое новое производство достается предприятию дорого. Дорого во всех смыслах этого слова.

Предприятию-лидеру часто приходится на ходу отлаживать конструкции, технологию, что-то частично менять, что-то делать совсем заново, перестраивать, перекраивать, переделывать — и все это в масштабах громадного завода, в условиях крупно-тоннажного выпуска и, что самое важное, в условиях, когда продукцию комбината с нетерпением ждет страна.

Несмотря на все эти трудности, уже с 1958 года Лисичанский химический комбинат работает рентабельно, его ежегодная прибыль исчисляется десятками миллионов рублей.

«... А ВОПРОСЫ — ПОТОМ»

Комбинат — это объединение нескольких заводов, каждый из которых вполне отвечает определению «крупное современное предприятие». Объединены они не «волею судеб» и не волею случая, а, прежде всего, трезвым экономическим расчетом.

У каждого из заводов есть свой план, свой директор, свои обязательства и свои трудности. Но все они взаимосвязаны, внешне — подъездными путями и эстакадами продуктопроводов, а внутренне — еще многим, что легко ускользает от постороннего взгляда, и особенно от взгляда человека, впервые оказавшегося здесь.

Обстоятельно поговорить с директором комбината в его кабинете в принципе невозможно: у производства — своя жизнь.

В перерывах между телефонными разговорами с Москвой и Киевом, приказами по селектору, чтением срочных бумаг и другими неотложными делами Виктор Федорович Гогин отвечал на мои вопросы настолько сжато, почти тезисами, что составить по этой беседе какое-то общее представление о комбинате мне вряд ли удалось бы. Очевидно, директор подумал о том же. «Знаете что, — сказал он, — давайте поговорим под конец вашей командировки. Знакомьтесь с комбинатом, а вопросы — потом».

НА МЕСТЕ ЛИСХИМСТРОЯ

Лисичанский химический комбинат находится в городе Северодонецке. Город стоит на реке, которую путеводитель велит называть не Северным Донцом, а Северским, или Сиверским (от наименования восточно-славянских племен северян или севрюков, переселившихся в XIII веке в верхнее течение Донца).

Северодонецк стал городом недавно, в конце 50-х годов. Раньше это был район Лисичанска, что на том берегу реки, а еще раньше, когда комбинат только начинал строиться и на его месте было всего несколько палаток и бараков, он назывался поселком Лисхимстрой.

Решение о строительстве Лисичанского химического комбината принял XI съезд компартии Украины в 1930 году. Главной продукцией комбината должны были стать минеральные удобрения. Считалось, что место для стройки выбрано удачно — рядом уголь, вода, рядом крупный город с развитой промышленностью.

Расчеты эти были, во всяком случае с сегодняшней точки зрения, не совсем точны. Проектировщики не учли, что строят комбинат над водоносными пластами, снабжающими питьевой водой и город Лисичанск, и сам комбинат, а теперь — и вновь построенный Северодонецк, и близлежащие города и поселки. В 60-е годы это привело к тому, что комбинат уже не сможет расширяться — проблема ликвидации отходов и сейчас стоит донельзя остро, а новые производства и вовсе могут отравить источники (воду Северного Донца ниже Лисичанска пить нельзя уже давно).

Лисичанск, который дал имя комбинату, — город старый, отметивший свое 250-летие. Здесь, в Лисичьем буераке, в 1712 г. впервые в Донбассе был найден каменный уголь; здесь же начались первые его разработки, и долгое время (почти 50 лет) он давал больше 80% всего угля Донбасса. В Лисичанске же зарождалась и

химия Донбасса — там старейший завод «Донсода».

История Лисичанского химического комбината началась еще до войны. Пустынный берег, где предполагали строить комбинат, в шутку называли Сахарой. В песчаные барханы этой Сахары первые строители пришли в 1935 году. Трудовой героизм тех лет хорошо известен, комбинат рос быстро. Правда, сейчас на комбинате не осталось ни одного цеха, построенного в те годы, — их уничтожила война.

Так что история нынешнего комбината начинается на десять лет позже, но первый продукт, полученный здесь после войны, имел прямое отношение к сельскому хозяйству, как и планировалось еще в тридцатые годы. Аммиачную селитру здесь получили впервые в начале 1951 года. А уже в следующем году ее производство удвоилось. Потом почти каждый год вводились новые производства, осваивались новые виды продукции: аммиак, карбамид, азотная кислота, капролактам, ацетилен, аце-тальдегид, уксусная кислота...

Самое характерное для комбината то, что многие из его крупнотоннажных производств были первыми в стране. Лисичанский комбинат — не просто очень большое химическое предприятие; это гигантская лаборатория, где испытываются процессы, зачастую шедшие раньше только в маленьких лабораторных установках, и сразу, по слишком уж большой необходимости, перенесенные на этот громадный испытательный полигон отечественной химии.

Но как и от всякого предприятия, от него требуют продукцию, план, качество.

ЛИСИЧАНСКИЙ КАПРОЛАКТАМ

В науке нередко бывают эксперименты с отрицательным результатом, приводящие исследователей к печальному убеждению, что дальше здесь искать бесполезно. Некоторые из таких экспериментов бывают очень обидными — зачеркнуты годы труда, не оправдались надежды — но во всем этом есть не только печальное. Эксперимент с достоверным отрицательным результатом прибавляет и опыта, и знаний, а приобретенная ясность зачастую оправдывает все затраты.

К промышленности этот тезис неприменим. Производственные неудачи - непрошедшие процессы, неустанавливающиеся режимы, бездействующие или разрушенные аппараты — обходятся слишком дорого. Мало того, что при этом гибнут многие тонны сырья (а не граммы и килограммы, как в лаборатории). Омертвляется труд, вложенный в процесс и его аппараты сотнями людей. А в некоторых случаях несвоевременный пуск нового производства больно ударяет ло смежным заводам и отраслям. Поэтому в промышленности «опытов с отрицательным исходом» не должно быть ни при каких обстоятельствах. Но они есть, и часто — это не просто неудачи, а расплата за ошибки и недоработки проектировщиков и исследователей.

Одна из таких дорогих ошибок произошла на Лисичанском комбинате при освоении производства капролактама.

Из капролактама делают капрон. (Вряд ли нужно подробно объяснять, что капрон — это не только чулки, но и рыболовные снасти, шинный корд, детали многих машин и станког и многое другое).

Сейчас, когда у нас есть свой капролактам, интерес к этому материалу не ослабевает, а когда его не было...

Разрабатывались схемы, аппараты, во многих лабораториях ставились бесчисленные опыты. А над всем этим было «надо!», не только и не столько чье-то руководящее «надо!», надо было в первую очередь промышленности. Этим и объяснялся риск, на который пошли химики, решив строить в Северодонецке завод капролактама по схеме, которая даже в лабораториях была отработана не совсем. Риск казался оправданным: у схемы были очень весомые достоинства.

Капролактам можно получать из фенола и анилина, а можно и из бензола. Бензол — дешевле. На него и сделали ставку ученые.

Схема химических превращений выглядела доступной. Бензол обрабатывается водородом и превращается в циклогексан. Циклогексан нитруют азотной кислотой (отсюда общее название схемы — схема нитрования) и превращают в нитроцикпогексан. Не перечисляя последующих стадий, заметим, что их было немного, и каждая реакция неплохо шла в пробирках и колбах. В результате получался капролактам.

Но не все реакции, идущие в пробирках, идут в крупных промышленных аппаратах так же хорошо. Процесс оксимирования (в нем участвуют шесть продуктов: водород,

нитроцикпогексан, циклогексан, аммиак, конденсат и катализатор — медный порошок), который нормально шел в маленькой лабораторной установке, в заводском реакторе стал неустойчивым. Когда технологам удалось, наконец, стабилизировать этот процесс, возникла новая трудность: в реакторе образовывался медный шлам, катализатор смешивался с целевыми и побочными продуктами, и эти загрязнения переходили в конечный продукт. Попытки отделить их ни к чему не привели. И за два года завод дал всего несколько сот тонн капролактама, не отвечающего требованиям даже не слишком жесткого стандарта 1946 года.

Было у процесса и еще одно «но». Оно могло прозвучать слишком громко — взрывами. Вместе с другими побочными продуктами в реакторах образовывалась пикриновая кислота — вещество, отнюдь не безопасное. Еще один малоприятный факт: в процессе производства образовывалось столько кубовых остатков, что печи, где их сжигали, не выдерживали больше трех месяцев. И без того огромная сумма бесполезно затраченных средств росла из-за нескончаемых ремонтов печей.

Дорого, ох как дорого обошлась лисичанцам схема, которая в лабораториях Государственного института азотной промышленности казалось удачной. Кончилось тем, что работы по этой схеме были признаны бесполезными и поэтому прекращены.

Когда появились первые затруднения со схемой нитрования и первые сомнения в ее работоспособности, ученые начали разрабатывать другую схему. Азотная кислота была исключена из процесса, и в реакторах уже не могли образоваться взрывоопасные нитраты.

В первом номере «Химии и жизни» за 1965 г. была напечатана статья «Капрон из бензола» — как раз об этой схеме, об исследовательских работах того же института — ГИАП. Хочу напомнить об одной верной мысли, высказанной в той статье,— мысли о трудностях исследователей, эмпирически подбирающих условия сложных химических реакций. Химикам из ГИАПа во многом приходилось идти на ощупь — не все поддается расчету в современной химии.

И вот этот процесс перенесен на завод. Многократное увеличение массы реагирующих веществ, естественно, сказывается на ходе процесса. Бывают случаи, когда от этого меняется не только его скорость, но и направление.

Предусмотреть в лаборатории все возможные варианты удается редко. Завод капролактама в Северодонецке не стал приятным исключением из правила. Снова пришлось подбирать эмпирически большинство параметров, но уже в условиях промышленного производства; и если в лаборатории сделать это было нелегко, то теперь трудности увеличились во много раз. И исследователи, и конструкторы аппаратов чем только могли помогали заводским технологам, но главные трудности пришлось преодолевать км самим.

Одной из общих находок стала двухстадийная очистка циклогексана, которая во многом определила высокое качество лисичанского капролактама. Впрочем, не только циклогексан, но и все другие реагенты на этом производстве очищаются очень тщательно. Может быть поэтому получатели лисичанского капролактама довольны его качеством. Капролактам стал приносить комбинату значительную прибыль.

ПОБОЧНЫЕ ПРОДУКТЫ ПРЕДЪЯВЛЯЮТ СЧЕТ

Все это не означает, что на заводе капролактама не осталось нерешенных проблем. Пожалуй, главная из них — разделение, использование и сбыт побочных продуктов. Только один из них — сульфат аммония имеет сейчас своего потребителя и покупателя. Другой — адилиновая кислота, которая, казалось бы, должна стать для завода чем-то средним между рогом изобилия и копями царя Соломона, приносит пока одни убытки. Горы ее лежат на складах и тем самым намного увеличивают себестоимость основного продукта — капролактама.

Явление, казалось бы, парадоксальное. Любому человеку, имеющему хотя бы самое общее представление о химии высокомолекулярных соединений, известно, что адипиновая кислота — сырье для производства сложных эфиров, нейлона и других полимеров.

Ценный продукт превращается в балласт потому, что качество его — низкое. Проект получения адипиновой кислоты в процессе производства капролактама был разработан тем же ГИАПом. Денег он «съел» немало, а высококачественную продукцию получить по нему никак не удается. Правда, одна из пар1ий лисичанской адипиновой кислоты, посланная на анализ во Владимирский институт синтетических смол, получила хороший отзыв. Но эта добрая «ласточка» не сделала весны. Пока же на заводе было с радостью встречено сообщение о том, что, может быть, комбинатовская ТЭЦ возьмет часть «адипинки» — котлы от накипи очищать...

Конечно, котлы — вещь нужная, но очищать их ценнейшим сырьем для промышленности пластмасс — обидно.

С остальными побочными продуктами дело обстоит еще хуже — их попросту выбрасывают, сливают в канализацию, сжигают, хотя среди них есть много ценных и нужных веществ, в частности, янтарная и валериановая кислоты. Был бы рациональный способ разделения, и комбинат, и государство получали бы прибыль от них, а пока все выходит наоборот — комбинат вынужден бросать на ветер ценные продукты. Вместо прибыли от них — одни убытки. И это характерно не только для завода капролактама Лисичанского химкомбината.

Я не открою Америки, сказав, что в каждом или почти каждом институте есть так называемые спокойные, а в сущности, бесполезные темы. Время от времени их прикрывают, но проходит год, и они снова всплывают в планах научных исследований. А вот на решение нужной, хотя и очень сложной проблемы разделения побочных продуктов производства капролактама охотника пока не находится. А он очень нужен, этот охотник. И хорошо, если он окажется удачливым и, работая для Лисичанска, будет помнить что Лисичанский комбинат — это начало начал, что Лисичанский комбинат — завод-лаборатория, что из Лисичанска лучше, чем откуда бы то ни было, видны контуры будущих производств.

ПРОИЗВОДСТВО — БЕЗ ОТХОДОВ

«В химии принципиально не может быть отходов»,— гласит крылатая фраза. Она безусловно верна: любые отходы — это

тоже химические продукты, они могут и должны стать сырьем для получения других продуктов, а не идти в отвалы, реки, атмосферу. А между тем отходы есть почти в любом химическом производстве. И часто выбрасывается как раз то, чего выбрасывать никак нельзя: либо ядовитые, загрязняющие атмосферу, воду и почву соединения, либо вещества (чаще смеси веществ), содержащие не просто ценные, а сверхценные компоненты, которые дороже основного продукта. И если в Северодонецке и Лисичанске, особенно летом, порою трудно дышать, то это, прежде всего — из-за отходов.

Заводы Лисичанского комбината стараются, насколько возможно, использовать отходы. Например, кротоновый альдегид, образующийся вместе с уксусным, используют в производстве ацеталей; легкой фракции, образующейся при получении уксусной кислоты, нашли применение на соседнем заводе, изготовляющем стеклопластики. На заводе азотных удобрений, разлагая воздух на кислород и азот, уже не выбрасывают неиспользованные остатки, а выделяют из них ценнейший инертный газ криптон. Многое делается и для обезвреживания отходов. В частности, разрабатывается установка для уничтожения печально известного всем лисичанцам желтого «лисьего хвоста» над заводской трубой — ядовитых окислов азота, выбрасываемых в воздух. А проектная технология будущего завода пластмасс позволяет надеяться, что название этой главы перестанет быть преувеличением. Тем более, что не только на заводе пластмасс сейчас ведутся работы по выжиманию из сырья всего, что оно может дать.

Но пока что комбинат использует отходы только тогда, когда это ему выгодно. А выгодно ему бывает, когда для разделения и утилизации отходов есть эффективные и экономически целесообразные процессы. Но разработка таких процессов относится к темам, для научно-исследовательских и проектных институтов «неинтересным», «неперспективным». Проще говоря,— к невыгодным. И в проекты, как правило, закладываются не установки для переработки отходов, а печи для их уничтожения — самое «простое» решение вопроса, а в общегосударственном масштабе — самое расточительное. Получается, что хотя институт и завод — государственные учреждения, им не всегда выгодно то, что выгодно и нужно государству в целом.

Устранит ли это противоречие вводящаяся сейчас новая система хозяйствования! Что конкретно даст она Лисичанскому комбинату!

За недолгие дни командировки познакомиться хотя бы со всеми заводами комбината, не говоря уже о сложных проблемах его экономики, было, разумеется, невозможно. Поэтому мои впечатления и, следовательно, рассказ о комбинате довольно однобоки. Их должны в какой-то мере восполнить факты и цифры, названные директором комбината Виктором Федоровичем Гогиным. (Накануне моего отъезда из Северодонецка он выполнил обещание и сумел выкроить время для разговора).

ДОПОЛНЕНИЯ ДИРЕКТОРА

Комбинат должен стать (и уже становится) опытно-показательным предприятием, образцовым по механизации и автоматизации процессов.

В 22 его цехах уже действуют дистанционный контроль и дистанционное управление производственными процессами.

Комбинат в целом дает государству большую прибыль. Но его рентабельность (как и любого предприятия) зависит не только от количества и качества продукции, но также — и весьма ощутимо — от стоимости сырья. Неудивительно, что миллионы рублей прибыли дают азотные удобрения, делающиеся из бесплатного («пока», как шутят на комбинате) воздуха, а также различные продукты из дешевого природного газа.

Поэтому комбинат очень недоволен тем, что планирующие организации Украины сокращают ему подачу газа и электроэнергии... Лисичанские химики надеются, что новая система планирования сделает невозможной такую опеку.

Но самое важное в хозяйственной реформе — повышение материальной заинтересованности всех работников.

Конечно, о многом в новой системе хозяйствования пока можно только думать, предполагать. Но думать — необходимо. Не только потому, что первые шаги всегда сопряжены с трудностями роста. Эти шаги обязательно должны быть верными: за первыми идут вторые, третьи, четвертые... И если они будут повторять ошибки первого — это будут многократно дорогие ошибки.

Именно поэтому такое громадное значение придается на Лисичанском химическом комбинате учебе, творчеству, науке. Две с половиной тысячи человек здесь учатся. Для них — громадный учебный комбинат, курсы, училища, техникумы, филиалы институтов.

Успехи комбината огромны. Недавно он награжден за них орденом Ленина. На Лисичанском комбинате — высшая в азотной промышленности страны производительность труда, по качеству многие его продукты не уступают лучшим зарубежным образцам. Здесь выросли отличные инженеры, умелые организаторы производства. Но Лисичанский химический комбинат — предприятие передовое, и нужно, чтобы все идущие за ним повторяли только его победы.